Актуальных за женского персонажа нет, но готова написать на любую заданную тему, либо поискать за своих мужичков

Лучше кофе утром может быть только кофе со сливками. Нет ничего вкуснее, и в то же время постыднее. Во всяком случае, для человека его положения и возраста - уж точно. Когда кто-то посторонний смотрел на Нейтана, в первую очередь он видел брутального мужчину, который одним своим видом внушает уверенность и надёжность. И даже думать не хотелось, что скажут эти сторонние наблюдатели, если у знают, что грозный бывший вояка вместо того, чтобы вырывать зубами позвоночники своих врагов, предпочитает сладкое на завтрак, обед и ужин. Вся его репутация, по крупинкам выращенная годами, будет разрушена, а особо наглые личности могут подумать, что Нейтана и самого можно попробовать на зуб. Казалось бы, какая мелочь, и каковы последствия. Эффект бабочки в самом ярком его проявлении.

Чтобы избежать подобной участи и не опускаться в глазах окружающих до доброго дядюшки Нейта, мужчина вынужден был годами хранить свой секрет. Со временем это даже превратилось в своего рода традицию, когда он, втайне ото всех, запирался где-нибудь в комнате и с наслаждением уминал очередной сладкий десерт. В такие моменты весь мир вокруг не просто мог подождать, но вынужден был скромно постоять в сторонке, пока гроза уличной преступности не закончит делать свои тёмно-сладкие делишки. Самое забавное, что за все годы службы лишь один из коллег заподозрил что-то неладное, но и тот больше грешил на взяточничество или другие должностные нарушения. Чёртов прилипала так и ходил ищейкой следом, пока его не перевели в другой отдел.
- Эй, Нейтан, - сказал он тогда перед уходом, - Я знаю, что ты завязан в каком-то дерьме. И скажи спасибо моему переводу, что я не успел докопаться до его причин.
- А знаешь, - отвечал ему тогда Нейтан, - Я рад, что больше не буду работать с человеком, который так любит дерьмо.
На том они и разошлись. С тех пор прошло уже несколько лет, за чередой событий которых в памяти успели стереться события того противостояния, как судьба свела их снова. Но это уже совсем другая история.

Ему показалось, что он проснулся раньше, чем громыхнул звон телефона. Удушливая топь ночи. Безжизненный кондиционер с вытекшим хладагентом. Тетрафторэтан - R134а, но, в голове провернулись картины, навеянные триллером Алана Глинна с его NZT-48, ещё несколько сотен дел о задохнувшихся от "мультиков" клея "Момента-1" детей, о слепых убогих отравленных контаминантом метилового спирта и забитых скинхедами.
Жена несколько раз ударила в район светильника и наконец нажала кнопку. Зрелище печальное. Лицо оплыло от ярости на саму себя и на всё, что вокруг её кожи. На всех вокруг - на всё вокруг. На каждого встречного. Глаза красные. Губы в белом гнилостном налёте. Разводы туши под глазами. Засаленные космы волос. Горечь проглоченных антидепрессантов, кофе и водки. Сладковатый запах марихуаны. Не обязательно в этом порядке. Всё подряд. Хаос.
- Что? Нашли?
- Нашли, - коротко сказал Марк и начал одеваться.
Она задохнулась и начала скулить. Мрачно и протяжно как электронный звуковой эффект из самого страшного фильма ужасов. Марк закурил сигарету.
Вылил в чашку из колбы кофемашины позавчерашнюю жижу цвета гудрона с крапинками плесени и залпом закинул в рот. Прокашлялся. Китель и фурагу бросил в машину, на заднее сидение. Скупой, холодный труп эмоций вперемешку с несвежим кофе подкатывал, и он откашливался ржавым скрипящим засовом.
Превысил скорость. Запарковал Хонду у ленты ограждения. Утренние зеваки: несколько людей выгуливающих собак и любители СОЖ с пульсометрами. Сидящий рой бомжей под охраной участкового, в руке пистолет. Какой-то нищий человек в туфлях разного цвета унимает кровь, хлыщущую из носа на майку с надписью «ЛДПР».
- Марк Алексеич, - в приветствии подал руку майор Коварь, - опрашиваем пока этих вот. Но, это не они.
- Да, не они, - Марк подал свою руку. Рукопожатие вышло вялое, бессмысленное, - отпускай, выгоняй, пусть не воняют здесь.
Птицы фоном как механическая сюита заполняли атмосферу. Кто-то за спиной несколько раз чихнул. Выругался. Шмыгнул носом. Шорох листвы под ногами. Неразборчивое бормотание. Красные и синие моргалки на крышах машин скорой помощи и ППС. Увидев взгляд Марка, кто-то махнул в их сторону дирижируя этой сатанинской светомузыкой. Вместо этого теперь свист в ушах. Ворон возле трупа. Постовой бросает камень, прогоняя. Промахивается. Ворон смотрит на него как на полного идиота.
- Криминалисты...?
- Уже ушли.
Кто-то, кажется, капитан Медведев кивает. Вытянув над собой ленту, Марк приближается к месту преступления. Поскальзывается. Кто-то снова чихает, но свист в ушах превращает это в издевательский смешок. Кто-то, возможно криминалисты, наступили на лягушку и втоптали трупик в грязь. Вверх торчат только лапки.
Лицо падчерицы восковое и как всегда меланхоличное. Черты лица скучные, взгляд из-под приоткрытых глаз томный, безразличный и немного грубый. Цвет глаз как срез спелого граната от сплошных кровоподтёков. По бокам от разрезов глаз видны белёсые от соли линии – высохшие каналы слёз, пропадающие в волосах на висках. Каша грязи перемешана с волосами цвета попкорна. На лице, в волосах, на шее и груди розовый и золотой глиттер, а также крошечные квадраты резных конфетти. Вырезанные на них слова: “FUCK”, “SNUFF” и “TOKA”. Соски заклеены белым скотчем крест на крест. Толстый белый скотч от пупка проходит через промежность. Образуется перевёрнутый крест святого Петра, а может и белый меч, заострённый кончик которого показывает серёжку в пупке. Обычный наряд для клубной танцовщицы “GO-GO”. Татуировки и тату-макияж. Некоторые он видел впервые, да и, особо никогда не разглядывал.
Под разбитыми и опухшими губами недостаёт зубов. Челюсть сломана и неприятно горбится острым углом костей. Сломана ключица и несколько пальцев на правой руке. Сломаны ногти. Сломана жизнь. Жена высыпает в рот пятьдесят грамм снотворного, запивает коньяком и проваливается в смерть. В самом деле, ей не следует знать, что её дочь распотрошили как рыбу. Они не искали икру. Эти извлекли почки, сердце, желудок. Всё, что осталось трахнули. Возможно до, а возможно после операции. Всё происходило практически одновременно. Хаос.
- Марк Алексеич, скоро восемь. Зеваки с ебучими телефонами. Давайте увозить.
- Да, грузи её Саня, - Марк встаёт с затёкших корточек, отряхивается, вытирает о брюки розово-золотой глиттер. Долго смотрит на Медведева, - рассказывай.
- ОМОН в клубе. Всё оцеплено, ждут вас. Есть подозреваемые.
Марк замечает, какой жест делает Медведев, словно перетирает что-то в ладонях. Выдавливает кишки таракану и размазывает. Марк бросает пронзительный взгляд. Медведев, не смущаясь кивает.
- Не без этого.
- Конечно.
Хонда и Рено Логан, плюс две постовые едут по выделенной полосе шоссе. Марк лениво курит. Упрямо жмёт на газ. Ведущие впереди две постовые в ужасе вынуждены верещать сиренами, сигналами и убегать от Марка. Клуб в малозастроенной промзоне. Апокалипсис перестройки. Пустое место под скульптурой Ленина. Здесь уже работает шашлычная и несколько киосков – вынужденная инфраструктура. Дагестанцы. Сгруппированы. Жуют. Молча смотрят на процесс как на экран без краёв.
Запах чего-то кислого или прокисшего. Сера. Канализация. Пары молоханки. Блевотина. Вонь протухшего трупа кошки или всё стразу. Хаос.
Из здания – заброшенного пригородного ДК – звучит голос. Властный, настойчивый, угрожающий, вибрирующий. Их пропускают внутрь. Все оборачиваются. Пот с дезодорантом, аммиак, ароматизатор писсуаров сразу ударяет в нос. За микшерами подполковник в микрофон проникновенно говорит о вреде утаивания информации. Избитые с надеждой смотрят на Марка, но сразу мрачнеют. Кто-то всхлипывает и беззвучно рыдает. Снова неприятное бормотание.
- Этот вот педик… – кивает на избитого парня Медведев.
— Это не я! – Сразу возражает парень, - не я…
- Что не ты? – присаживается к нему Марк. Достаёт пачку, обещающую рак горла с иллюстрацией. Закуривает сигарету, делает несколько затяжек и втыкает её между губами парня. Тот жадно вдыхает дым.